Чань-Буддизм
В 520 г. (называют разные даты этого события -
486, 526, 527 г.) в Китай приходит 28-й патриарх
буддизма Бодхидхарма, чье имя дословно означало
Учение о просветлении. По-китайски его имя тран-
скрибировалось как Путидамо или просто Дамо. Он
пришел из Южной Индии, предположительно из Мадра-
са. Легенды рассказывают, что Дамо был сыном бога-
того индийского принца, однако оставил светские
дела и посвятил себя колесу дхармы - буддийскому
учению. Что же привело буддийского патриарха в Ки-
тай? По его мнению, буддизм в Китае понимается
неправильно, его суть подвергается искажениям,
внутреннее понимание подменяется чисто механичес-
ким ритуалом.
Искренность как высшее выражение внутреннего
ритуала, чистота сердца были для Дамо критериями
заслуг и добродетели. Деяние (вэй) как активное
человеческое вмешательство в естественность внут-
реннего посыла и внутренней природы человека про-
тивопоставлялись недеянию (увэй) - следовательно
естественно-спонтанному ходу событий. Как говори-
лось в чань-буддизме, основателем которого и счи-
тается Дамо, "позволить вещам проявляться в их та-
ковости".
Дамо учил: "Умиротвори свое сердце (душу) в не-
деянии, и тогда внешняя форма естественно после-
дует за этим в своих проявлениях". А один из пат-
риархов Чань Хуэйнэн (638-713 гг.) продолжил эту
мысль: "Следуй истинности своего сердца, а не
внешним проявлениям дхарм".
Однако Дамо не был понят в парадоксальности и
непривычноси своего учения. Он удалился от двора
императора Ляо, посетил соседнее государство Вэй.
В городе Лояне, столице Вэй, его восхищение вызва-
ла пагода монастыря Юннинсы (Вечного покоя). Пос-
ле этого Дамо удалился в монастырь Шаолиньсы - не-
большую обитель, построенную недалеко от Лояна в
провинции Хэнань на горе Суншань в уезде Дэнфэн.
Монахи истощали себя долгим чтением сутр, уходя
ветления. Прозрение собственной природы в ее ис-
тинности омрачалось начетничеством, верой в чужие
слова, а не в веления собственного сердца.
Дамо объявил, что цель буддизма - прозреть сер-
дце Будды, то есть реализовать Будду внутри себя.
Таким образом, каждый в потенции является Буддой,
нужно лишь разбудить его. Стать Буддой можно было
"здесь и сейчас" в акте непосредственного восприя-
тия истины, свободно и полно входящей в незамут-
ненный разум буддиста. Истина передается вне слов
в письменных наставлениях, а как светильник, пере-
ходящий от учителя к ученику.
Монахи не поняли наставлений Бодхидхармы, и тот
удалился в пещеру, расположенную недалеко от мо-
настыря, где он, обратившись лицом к стене, про-
вел в позе сидячего созерцания (цзочань) почти де-
вять лет (по некоторым хроникам - десять). Пат-
риарх погрузился в состояние глубокой медитации,
но, как гласит легенда, лишь однажды он заснул.
Проснувшись, Дамо в гневе вырвал себе ресницы и
бросил их на землю. Из них выросли кусты ароматно-
го чая, который пьют буддисты в период долгой ме-
дитации, взбодряя сознание.
Через девять лет созерцания стены монахи про-
никлись уважением к силе духа Дамо и того учения,
которое он проповедовал. Но лишь двух людей согла-
сился взять суровый патриарх в ученики - монахов
Даоюя и Хуэйкэ, которым он передавал истину в те-
чение пяти лет. По легенде, Хуэйкэ, который стал
преемником первого патриарха, отрубил себе руку и
положил ее перед Дамо, демонстрируя чистоту своих
помыслов и решимость постигать учение чань.
Учение "чань" - одно из течений буддизма, широ-
ко использующее идеи и методы индийской йоги и ки-
тайского даосизма.
Духовное учение, проповедуемое Дамо, выража-
лось кратким требованием: два вхождения и четыре
действия. Два вхождения - это достижение просвет-
ления путем духовного внутреннего развития и со-
зерцания (духовное вхождение) и путем совершения
практических действий (вхождение через действие).
Таким образом, постулировалась неразрывная связь
внешнего и внутреннего, формы и глубинного образа,
физического и психического, явления и его символа.
Духовное вступление в состояние просветления соз-
нания, которое не могут затронуть и загрязнить
мирские дела, в основном базировалось на сидячей
медитации, традиционно выполняемой лицом к стене,
как это делал Бодхидхарма. Как говорили чань-буд-
дисты, "нынешнее состояние человека ложно, истин-
но лишь возвращение к собственной природе".
В соответствии с данным учением, самым главным
занятием для адептов боевых искусств является
внутренняя работа над собой. Она ведет к достиже-
нию "пустого сердца", то есть такого состояния ду-
ха, которое свободно от всего житейского, запол-
няющего обычно человеческое сознание. Это не отри-
цание реальной жизни. Отвергается только отождес-
твление жизненно важного (основ бытия) с житей-
ской суетой, высших проявлений духа с повседнев-
ной мелочевкой. Разум человека вечно пребывает в
суете мирских дел, мечется в условностях и грани-
цах, им же самим и определенных, не понимая порой
их противоестественности. Нужно лишь немногое -
узреть за обыденностью и монотонностью жизни Вели-
кий Символ, познав глубину всех внешних форм,
преодолеть ее. Тогда все вещи воспринимаются в
единстве, а человек преодолевает ту невидимо тон-
кую, но чрезвычайно плотную завесу, мешающую ему
слиться с природной естественностью и обрести
"спонтанность самопроявлений духа".
Освобождение от повседневной суеты, от всего,
чем вдохновляется большинство людей, ведет к тому,
что "чань" называет "великой пустотой" - к абсо-
лютной духовной свободе. А эта свобода дает воз-
можность познать истинную сущность и смысл челове-
ческой жизни, скрытые обычно иллюзиями мышления.
Интеллектуально "великая пустота" оказывается но-
вым видением мира; эмоционально - успокоением ду-
ха, его безмятежностью, в волевом отношениинезави-
симостью от окружающих людей и обстоятельств.
Иными словами, адекватное постижение глубинной
сути боевых искусств (того, что скрывается за тех-
никой, за движениями) требует изучения идей Будды
и перестройки психических структур личности мето-
дами "чань" в соответствии с этими идеями. Речь
идет о "четырех благородных истинах", открытых
Буддой две с половиной тысячи лет назад. Первая
истина гласит: "Существует страдание, которое но-
сит всеобщий характер". Вторая уточняет: "Причина
страданий людей - в их желаниях". Иными словами,
под страданием Будда понимал стресс, психическое
напряжение, в оснсве которого лежит чувство стра-
ха, неразрывно связанного с надеждой (ведь стресс
это не то, что происходит с человеком, а то, как
он реагирует на происходящее. Человек, утративший
всякую надежду, вместе с ней теряет и страх).
Страдания (сплав страхов и надежд) проистекают из
различных "хотений", которыми всегда и везде охва-
чен человек. Желать чего-то, малого или большого -
не имеет значения, стремиться к получению желаемо-
го, бояться, что не получишь его либо потеряешь, и
надеяться в то же время на благополучный исход -
это и есть постоянное волнение, беспокойство, нап-
ряжение, то есть страдание.
Третья истина Будды утверждает: "Освобождение
от страданий заключается в уничтожении желаний".
Четвертая конкретизирует: "Путь к освобождению от
страданий - это восьмиричный "серединный путь",
равно избегающий крайностей аскетизма и чувствен-
ных удовольствий". Он складывается из правильного
понимания, правильного размышления, правильных
высказываний, правильных поступков, правильного
образа жизни, правильных усилий, правильных стрем-
лений и, наконец, правильного сосредоточения духа
Созерцания. Старое восточное стихотворение гово-
рит об этом пути так:
Человек подвержен рождению,
Старости, болезни и смерти.
Поэтому он не свободен. Эти
Четыре погонщика палками определяют
Его путь.
Если ты молишься,
Или совершаешь обряды,
Чтобы освободиться -
Ты глупец.
Хочешь погрузиться в Нирвану?
Тогда созерцай
Глубины своего духа...
Жизнь человека - как молния.
Мелькнула - и нет ее.
Самые зеленые деревья
Тоже когда-то засохнут.
Если достигнешь просветления созерцанием,
Навсегда станешь спокойным.
Ты поймешь, что вечное и преходящее,
Расцветающее и увядающее,
Хорошее и плохое -
Всего лишь иллюзии
твоего сознания...
В отличие от европейских мыслителей, на разные
лады призывавших изменять окружающие условия для
того, чтобы стать счастливыми, Будда отрицал зави-
симость состоянмя духа от состояния внешнего мира.
Он считал, что надо изменять не мир, а себя. Все
мы знаем, что "богатые тоже плачут", что можно
иметь полный набор материальных благ, и все равно
страдать. А ведь секрет счастья очень прост: надо
научиться правильно понимать жизнь, правильно ощу-
щать ее ритм, строить свое поведение в соответ-
ствии с этим ритмом, ежедневно погружаться в без-
донные глубины своего подсознания. Иными словами,
Будда призывал людей быть счастливыми "здесь и
сейчас", а не "потом", в результате каких-то внеш-
них событий.
Вхождение через действие, предписанное первоу-
чителем, предусматривает четыре вида поступков -
воздеяние за зло, отсутствие мирских стремлений,
служение дхарме (то есть буддийскому учению), сле-
дование судьбе. Последний вид поступков позволяет
исчерпать жизнь во всей ее полноте, так как чело-
век не мечется в поисках выхода из собственного
предопределения, но рассматривает свою жизнь как
реализацию универсального пути и закона всех ве-
щей - дао.
На уровне практических действий, позволяющих
достигать устойчивых изменений психических состоя-
ний личности, в буддизме возник ряд напрявлений.
"Чань" является одним мз них. Его практика вклю-
чает в себя медитацию, работу с энергией, воздей-
ствие на внутренние органы тела и происходящие в
нем физиологические процессы. В совокупности, эти
три группы методов называются "внутренней работой".
Задача медитативных методов в том, чтобы пос-
редством направления ума, чувств и воли на внеш-
ние или внутренние объекты отрабатывать вход, пре-
бывание и выход по отношению к определенным прос-
транственно-временным ситуациям, как реальным, так
и воображаемым. При этом первой ступенью медита-
ции (созерцания) является выполнение упражнений
(или действий), связанных с концентрацией внима-
ния на дыхании, движении, работе сердца, удержа-
ния равновесия, циркуляции энергии, каком-либо
предмете или его отдельном качестве. Уже на дан-
ной ступени адепт начинает "слышать" слабые сигна-
лы, исходящие из внешнего и внутреннего мира. Та-
ким образом, ключевым постулатом духовного вхожде-
ния стало успокоение духа и очищение сознания пу-
тем регуляции собственного дыхания.
Вторая ступень позволяет человеку обретать сос-
тояние "не-ум", благодаря чему он как бы раство-
ряет свое "Я" в природных стихиях. Утратив ощуще-
ние собственной личности, он воспринимает себя
частицей великого целого - всего Бытия. Его созна-
ние полностью освобождается от всякого беспокой-
ства, и он реализует принцип "единого тела", т. е.
щих его существ: людей, животных, растений. Имен-
но поэтому мастер боевых искусств не просто чув-
ствует любое движение противника, но и заранее
предвосхищает все его замыслы. Ведь он связан с
ним этим "единым телом"!
Дыхательно-энергетические упражнения направле-
ны на овладение жизненной энергией "ци" и разви-
тие внутренней силы. Эта группа методов дает воз-
можность научиться проводить "ци" по трем середин-
ным и двенадцати парным каналам, накапливать ее в
особом центре, находящемся внутри живота. Умеющий
управлять "ци" может в нужный момент как бы выбра-
сывать ее в противника через ударную конечность,
или защищаться ею от его ударов. Работа с энер-
гией позволяет резко усиливать собственные боевые
возможности, повышает способность переносить лю-
бые экстремальные воздействия без ущерба для здо-
ровья, а также способствует достижению безмятеж-
ности духа.
Система воздействия на внутренние органы тела и
происходящие в нем физиологические процессы вклю-
чает в себя позы, близкие позам индийской йоги,
воздействие на биологически активные точки тела
приемами самомассажа, оригинальные дыхательные уп-
ражнения для глубинной вентиляции. В ней сочетают-
ся статические и динамические упражнения. Однако и
те и другие всего лишь оболочка, скрывающая глав-
ное - работу с энергией, концентрацию внимания,
самовнушение. Именно через "внутреннюю работу"
происходит изменение состояния психики, обретаю-
щее устойчивый характер. В буддийских терминах та-
кой переход называется "из сансары" (мира страда-
ний) "в нирвану" (мир вечного блаженства).
Учение "чань", вместе с его практическими мето-
дами, является квинтэссенцией восточных методов
обретения гармонии. А что такое гармония? Это со-
размерность и упорядоченность всех сторон бытия,
включая собственное тело и собственную психику,
это согласованность целней и средств, формы и со-
держания. Именно гармония противостоит хаосу в
природе, в человеческой душе и в обществе. Гармо-
нический человек - человек умиротворенный, абсо-
лютно лишенный страха, невозмутимый, радостнодуш-
ный. Это человек с "улыбкой Будды", мягкий, дос-
тупный, благожелательный, бескорыстный - и в то же
время несгибаемый, упорный и сильный. Это человек
бесконечно превосходящий своей телесной и духов-
ной мощью обыкновенных людей. Ведь его сердце от-
крыто Вечности, а тело наполнено энергией Космоса!
Чань-Буддизм
ПРОЗРЕНИЕ ДОСТУПНО ВСЯКОМУ...
скрыта вне письмен.
В знаках и словах
не передать Закон.
К сердцу обратись,
внутрь и вспять,
Чтоб, себя постигнув,
Буддой стать!"
Бодхидхарма (VI в.)
Патриархи Чань упорно отрицали трудности на пу-
ти к прозрению, утверждая, что оно доступно всяко-
му, кто искренне верит в свою "природу Будды", до-
веряет естеству и следует его велениям. Человек,
который видит свою истинную природу, свободен все-
гда и везде, в любой ситуации. Он действует в со-
ответствии с ситуацией и отвечает в соответствии с
вопросом. Как и в даосизме, опыт которого во мно-
гом обогатил культуру Чань, целью всей чаньской
практики является пробуждение естественного начала
в человеке, снятие многочисленных психических сто-
поров, мобилизация возможностей человеческого моз-
га, резкое обострение всех пяти чувств, способст-
вующих улучшению таких психических процессов, как
память, образные представления, мышление.
Истина, согласно теории Чань, всегда вне слов,
ее невозможно передать в книге. "Знающий не гово-
рит, говорящий не знает", - сказано у Лао Цзы.
Поэтому наставник не читает проповедей ученикам, а
лишь стремится направить их собственный разум на
путь Очищения и Прозрения.
Осознав свое место в мире, постигнув единство
всего сущего, относительность добра и зла, человек
обретает душевное равновесие и покой, поколебать
который не в силах никакие бури и грозы. Считая,
что законы жизни постигнуты, просветленный адепт
Чань отказывается от мысли об изменении этих зако-
нов: его заботит лишь правильное следование есте-
ственному ходу вещей.
Когда ученик спросил чаньского наставника, в
чем смысл Дао (Пути), тот ответил:
В простом, здравом смысле. Когда голоден, ем,
когда устал, сплю.
Но разве все делают не то же самое? - спросил
Нет, - ответил наставник, - большинство не
ощущают того, что они делают.
Итак, Чань призывает ощущать, переживать каждое
мгновение земного бытия, воспринимать все окружаю-
щее как проявление великого Дао.
Название.
Чань представляет собой, сложившуюся в начале 6 в. самостоятельную школу китайского буддизма, интегрирующую учение махаяны с базовыми положениями китайской философии и сосредотачивающуюся на созерцательной и медиативной практике. На приоритет психопрактики в данной школе указывает само ее название, так как слово чань, представляющее первый иероглиф «чань-на» (санскр. «дхьяна
», яп. дзэн
.) означает созерцание, отстранённость, медитацию, «медитативной состояние» или «чань дин» — «сосредоточение» и «поглощенность».
Школа Чань имела несколько названий. Так, Чань был известен под именем «Фосинь цзун»
(кит. фо синь цзун
; санскр. буддха хридая
) — «Школа сердца Будды».
Учитывая тот факт, что школы китайского буддизма с 6.в. использовали раннеконфуцианское многосмысловое понятие синь, понимаемое как сердцевина, единство сердца и сознание, то еще одним названием Чань являлось «Школа сознания Будды».
«Это название, — писал Л.Е. Ягунтов, — отражает другую особенность школы, а именно ее чрезвычайную психологизированность. Главное внимание школы было направлено на человеческую психику, которая, согласно адептам чань, скрывает в себе сознание Будды
».
Кроме этого можно привести еще одно название школы Чань, которое было связано с особенностью и традицией передачи учения «от сердца к сердцу», а именно: «Школа передачи печати сознания Будды»
(кит. чжуань фо синь инь цзун
).
Данное название связано с проповедью Будды на Вершине Грифа, во время которой он взял в руку цветок и молча улыбнулся. Один только Махакашьяпа понял мысль послания Будды и улыбнулся в ответ. Так была передана «печать сознания Будды» (фо синь инь
), на которой и основывается традиция Чань, несущая и продолжающая сокровенную суть истинного знания.
Ранняя версия Чань называлась «Школой Ланкаватары»,
что отражало доктринальный характер «Ланкаватара сутры» (4 в.), в которой впервые исходное единое сознание отождествлялось с природой Будды -татхагатагарбхой, подчеркивалась важность практики для достижения Пробуждения, а также акцентировалась важность самостоятельного переживания сокровенного смысла учения.
Основатели.
По словам А. Маслова, первоначально чань-буддизм воспринимался именно как школа, изучающая «Ланкаватара-сутру», а ее основоположником считали Гунабхадру
(394-468),
который первым в 443 году перевел данный текст на китайский язык и еще в 5 веке популяризировал в Китае «учение о созерцании» и «очищении сердца»».
Традиционно ключевыми фигурами раннего чань буддизма являются Первый патриарх Бодхидхарма
(440–528 /536)
, который в 520 году принес из Индии свое учение о «просветлении», а также Шестой патриарх Хуэйнэн
(638-713)
, автор доктринального текста «Сутра помоста шестого патриарха».
Бодхидхарма основал в монастыре Шаолинь первую школу чань-буддизма, распространял свое учение непосредственно от сердца к сердцу, призывая обретать состояние будды посредством созерцания собственной подлинной природы. Он учил обретению состояния абсолютной свободы, мужественному избавлению от всего традиционного и навязанного, смелому проникновению в самые глубины учения и проникновению в истинную реальность, которая не находится ни в каком другом месте, кроме собственного ума и сердца. Кроме этого Бодхидхарма, призывал к отбрасыванию всех концепций и текстов и приближению учения к самой реальной жизни, к пониманию чань-буддизма как повседневных мыслей и действий, чайной церемонии, боевых искусств и живописи. Важнейшим вкладом Бодхидхармы в новое учение было также создание новых методов психопрактики и в особенности сидячей медитации цзо чань
и созерцания стены би-гуань.
Он учил, что всё исходит из ума, что природа ума — это природа Будды, что природа Будды врождённа в каждом чувствующем существе, и основной метод осуществления этой природы — созерцание ума.
На протяжении двух последующих веков традиции чань поддерживали и развивали Четыре патриарха, начиная с ученика Бодхидхармы Хуэйкэ (487-593),
отличающегося добротой и сердечностью и отстаивающего практику внезапного просветления, его преемника Сэнцаня (ум. в 606),
известного своей работой «Слова доверия сердцу», в которой были синтезированы идеи даосизма и буддизма, Даосиня (580-651),
призывающего углубленно медитировать, а также просто «работать, проживать, сидеть, отдыхать» и Хунчжэня (Гунина) (601-674),
который создал многочисленную и сплоченную чаньскую общину «Врата Дхармы Восточной горы».
В свою очередь шестой патриарх Хуэйнэн (638-713), который был основателем Южной школы внезапного просветления (дунь у), по сути завершил эпоху формирования учения и одновременно выступил основоположником классического, чистого Чань буддизма, окончательно определившегося и вышедшего за рамки «школы «Ланкаватара-сутры».
Наставники и мастера.
Период после кончины Хуэйнэна и серединой 9 века называют золотым веком китайского чань. Среди выдающихся представителей Чань данного времени, можно выделить:
Шэнь-хуэя (670-762)
, по некоторым свидетельствам Седьмой Патриарх, придающий особое внимание внутренним переживаниям и страстям, которые он пустотными и нереальными, также, как и личное «я»,
Юн-цзя (665-713),
представителя школ Тяньтай и Чань, автора «Песни о Просветлении»,
Ма-цзу (707-786),
находившегося у истоков формирования школы Линьцзи, автора формулы «где сознание, там и Будда», первым использовавшим такие методы как крик «кат», физические воздействия и парадоксы для достижения просветления,
У-сяна (кор. Кима) (ум. 762),
одного из основоположников Сычуаньского чаня, автора учения «не-запоминания», «не-мыслия» и «не-забвения»,
Баотана У-чжу (720-766/794),
автора радикальной концепции «отсутствия отсутствия мысли», делающей бесполезным совершение, ритуалов, молитв, чтения сутр и поклонений,
Байчжан Хуайхая (Бо-чана) (720-814),
который заложил основы монашеской жизни и создал первую чань-буддийскую общину основанную на принципе: «День без работы – день без еды»,
Хуан-бо (ум. 850)
учителя Линь-цзи и автора «Трактата об основах учения сознания»,
а также Цзун-ми (780–841),
который одновременно являлся Пятым патриархом школы Хуаянь, что и позволило ему выдвинуть принцип «цзяо - чань и чжи», означавшим, что «доктрина (философия Хуаянь) и созерцание (чаньская психопрактика) суть одно».
К середине 9 века Северная школа прекратила свое существование, а Южная разделилась на пять направлений («домов» - цзя) классического Чань, два из которых:
дом Линьцзи,
который в будущем послужил основой создания японской школы Риндзай, был создан монахом Линьцзи И-сюанем (811-866)
и дом Цаодун,
впоследствии японская школа Сото, названный посредством объединения начальной части имён её основателей: Дун-шаня (807-869) и Цао-шаня (840-901).
В 10-11 веках школы Линьцзи и Цаодун достигли своего расцвета.
В то же время Линьцзи
разделилась на два направления:
— Школу Хуанлун
«Жёлтого дракона», основателем которой был Хуан-лун (1002-1069)
знаменитый своими коанами и парадоксальными изречениями, собранными в тексте «Три заставы».
— Школу Ян-ци,
вершиной направления Линьцзи, которую основал Ян-ци (992-1049)
и развивали его последователи У-цзу Фа-янь (1025-1104),
которого называли 5 Патриарх, его ученик Юаньу Кэ-цинь (1063–1135)
, который завершил, начатый еще Линьцзи, сборник наставлений «Речения с Лазурного утеса» и Да-хуай Зун-гао (1089-1163)
, знаменитый количеством своих учеников и автор метода хуатоу, представляющего собой вопрос, обращаемый к самому себе или свернутый и лапидарный вариант метода гуньаней (яп. коана).
Школа Цаодун
окончательно утвердилась благодаря наставнику Да-янь (943-1027)
, а его ученики Тоу-цзу (1032-1083), автор «Ста образцов воспевания древности», Фу-цзун (ум. 1118 году) и Тан-сиа (ум. в 1119 году), и Хун-чжи Чжэн-цзюэ (1091-1157)
, которые являлись представителями направления «мочжао» или «безмолвного озарения».
Самостоятельная, не имеющая аналогов в индийском буддизме школа Чань, является вершиной, подлинной квинтэссенцией и наиболее аутентичной формой всего китайского буддизма.
По сути, все вершины разошедшихся по странам различных направлений буддизма имеют сходные характеристики и общие черты, определяемые своеобразием завершающего этапа развития любой теоретической системы.
Так, объединяющими особенностями завершающего, трансформативного этапа традиции махасиддхов в Индии, чань –буддизма в Китае, Дзогчена в Тибете и дзэна в Японии являются:
распахнутость в Универсум и одновременная трансценденция вовнутрь,
предельное самоочищение и высвечивание изначального абсолюта,
утверждение самодостаточности и абсолютной свободы,
возрастание роли внутреннего мира
склонность к парадоксальности и выходу за пределы привычных смыслов,
упрощение и эстетизация теории, устранение ее перегруженности, избавление от множественности и разнообразия, что облегчает проявление чистой воли и живого действия,
тотальная трансформация теории в метод и практику,
радикальное погружение в живую повседневность,
утончение субстрата и энергии до чистого света.
Возникло это течение в форме эзотерической секты. Название «чань» произошло от санскритского «дхиана» (сосредоточение, медитация). Древнее буддийское направление — школа дхиана — призывала своих последователей чаще отрешаться от внешнего мира и, следуя древнеиндийским традициям, погружаться в себя, концентрировать свои мысли и чувства на чем-либо одном, сосредоточиваться и уходить в бескрайние глубины сущего и таинственного. Целью дхианы было достижение транса в процессе медитации, ибо считалось, что именно в состоянии транса человек может дойти до затаенных глубин и найти прозрение, истину, как это случилось с самим Гаутамой Шакьямуни под деревом Бо.
Сутры дхианы были переведены на китайский язык еще Дао-анем. Впоследствии они стали широко известны в китайских буддийских монастырях. Легенда повествует, что чань-буддизм возник в Китае после того, как туда переселился из Индии в начале VI в. знаменитый патриарх индийского буддизма Бодхидхарма. На вопрос принявшего его известного покровителя буддизма императора У-ди из династии Лян, как будут оценены его заслуги (строительство монастырей и храмов, копирование сутр, предоставление буддистам льгот и пожертвований), Бодхидхарма будто бы ответил, что все эти деяния ничего не стоят, все суть прах и суета. После этого патриарх покинул разочаровавшегося в нем У-ди, удалился с группой последователей и положил начало новой секте — чань.
Это легендарное предание обычно подвергают сомнению, считая, что ранний этап истории секты теряется в веках, тогда как подлинная и документированн ая ее и стория начиналась с VII в., когда после смерти пятого патриарха, имевшего свыше 500 последователей, секта распалась на северную и южную ветви. Звание шестого патриарха стали оспаривать двое — Шэнь-сю, бывший сторонником традиционной точки зрения, согласно которой просветление — это закономерный результат длительных усилий и напряженных раздумий в процессе медитации, и Хуэй-нэн, противопоставивший этому каноническому тезису идею о внезапном озарении в результате интуитивного толчка. Вскоре более каноническая северная ветвь пришла в упадок и практически заглохла, а идеи Хуэй-нэна, нашедшие отражение в известной «Сутре шестого патриарха», стали основой для последующего развития-секты вее китайском (чань) и японском (дзэн) вариантах.
Чань буддизм был плотью от плоти Китая, так что многие авторитетные специалисты считают его китайской реакцией на индийский буддизм. Действительно, учению чань были присущи трезвость и рационализм китайцев, которые оказались напластованы на глубочайшую мистику индо-буддизма. Начать с того, что чань-буддизм низвергал все канонические буддийские ценности. Не следует стремиться к туманной нирване, учил он, едва ли там, да и вообще в будущем кого-нибудь ожидает что-либо заманчивое. Стоит ли ограничивать себя всегда и во всем во имя неопределенной перспективы стать буддой или бодисатвой? Да и зачем все это, для чего?! Надо обратить свои взоры к жизни, научиться жить, причем жить именно сейчас, сегодня, пока ты жив, пока ты можешь взять от жизни то, что в ней есть.
Казалось бы, это рационалистический эгоизм, гедонизм, вообще не имеющий отношения к религиозной мысли и к этическим идеалам. Но нет! Здесь не идет речь о чувственных наслаждениях, которые, кстати, отвергаются и буддизмом, и конфуцианством. Чань-буддизм звал к иному. Как бы воскресив в китайской мысли идеи раннего философского даосизма и многократно обогатив эти идеи за счет неисчерпаемых глубин индийской мистики, он призывал своих последователей не стремиться вперед, не искать Истину и не пытаться достичь нирваны или стать Буддой. Все это прах и суета. Главное в том, что Истина и Будда всегда с тобой, они — вокруг тебя, надо только уметь их найти, увидеть, узнать и понять. Истина и Будда вокруг и во всем — в пении птиц, в нежном шелесте листвы, в дивной красоте горных хребтов, в умиротворенной тиши озера, в сказочной строгости природы, в разумной сдержанности церемониала, в очищающей и просветляющей силе медитации, наконец, в радости труда, в скромном величии простой физической работы. Кто не видит Будды и Истины во всем этом, тот не сможет найти их ни на небе, ни в раю, ни сегодня, ни в отдаленном будущем. Словом, нужно уметь жить, познавать жизнь, радоваться ей, воспринимать ее во всем ее богатстве, многообразии и красоте.
Чань-буддизм ставил в центр своего внимания свободного от обязанностей и привязанностей человека, готового отрешиться от мирских забот и посвятить всего себя умению и искусству жить, но жить только для себя (в этом индийская традиция в чань-буддизме решительно восторжествовала над китайской). Познать истины чань-буддизма и принять его принципы было непросто, для этого требовалась специальная длительная подготовка. Подготовка и посвящение обычно начинались с парадоксов. Первым из них было решительное отрицание знаний, особенно книжных, канонических. Одна из основных доктрин чань гласила, что основанный на писаных догмах интеллектуальный анализ не проникает в сущность явления и не способствует успеху в постижении Истины. Зачем напрягать ум и тем более загружать его книжной мудростью, когда можно дать полный простор интуиции и самовыражению и полностью отринуть каноны и авторитеты?! Именно так следует понимать ставший хрестоматийным завет известного мастера чань-буддизма И-сюаня (IX в.):
«Убивайте всех, кто стоит на вашем пути! Если вы встретите Будду — убивайте Будду, если встретите патриарха — убивайте патриарха!» Иными словами, ничто не свято перед лицом великого сосредоточения индивида и внезапного его озарения и просветления, постижения им Истины.
Как постичь Истину? Этот вечный вопрос мыслителей чань-буддизм решал до удивления просто и парадоксально. Истина есть озарение. Оно нисходит на тебя внезапно, как интуитивный толчок, как внутреннее просветление, как нечто, что нельзя выразить словами и образами. К постижению и принятию этого озарения нужно готовиться. Однако и подготовленный человек не гарантирован, что постигнет Истину. Он должен терпеливо ждать своего часа. Еще вчера, еще минуту назад он мучительно размышлял и терзался, стремясь постичь непостижимое, но вдруг его посетило нечто — и он сразу все понял, постиг Истину.
В практике чан ь- и дзэн-буддизма обычно использовали различные методы искусственного стимулирования внезапного прозрения — резкие окрики, толчки, даже удары, которые неожиданно обрушивались на погруженного в транс и задумавшегося, ушедшего в себя человека. Считалось, что в этот момент человек должен особенно остро среагировать на внешнее раздражение и что именно в этот момент он может получить интуитивный толчок, на него можетснизойти озарение, просветление.
В качестве средства стимулирования мысли, поиска, напряженной работы мозга чань-буддизм широко использовал практику загадок (гунъань, яп. коан). Постичь смысл коана посредством логического анализа невозможно. Вот пример: «Удар двумя руками — хлопок, а что такое хлопок одной ладонью?» Между тем абсурдность и нелепость таких коанов для чань-буддистов были лишь кажущимися, чисто внешними. За этим внешним следовало искать глубокий внутренний смысл, находить наиболее удачный, нередко парадоксальный ответ, на что у начинающих подчас уходили долгие годы, на протяжении которых оттачивалось мастерство ученика. Готовясь к посвящению в мастера, он должен был уметь быстро раскрывать сложные логические хитросплетения.
Еще одним важным и парадоксальным методом поиска Истины и подготовки посвященного к озарению, к интуитивному толчку были диалоги-вэньда (яп. мон-до) между мастером и его учеником. В процессе этого диалога, когда обе стороны обменивались друг с другом лишь краткими репликами, зачастую внешне почти лишенными смысла, значение имели не столько сами слова, сколько общий контекст, даже внутренний подтекст диалога. Мастер и ученик вначале как бы настраивались с помощью случайных взаимных сигналов на общую волну, а затем, задав друг другу тон и код беседы, они начинали диалог. Цель его — вызвать в сознании настроенного на волну мастера ученика определенные ассоциации, резонанс, что в свою очередь служило подготовке ученика к восприятию интуитивного толчка, озарения, просветления.
Чань-буддизм оказал огромное влияние на развитие китайской, японской и всей дальневосточной культуры. Многие выдающиеся мастера литературы и искусства были воспитаны на парадоксах, коанах и идеях этой секты. Однако при всем своем огромном значении в жизни Китая чань-буддизм всегда оставался сравнительно малочисленной эзотерической сектой, располагавшей лишь несколькими известными центрами-монастырями. Более того, с течением времени китайский чань-буддизм понемногу терял свою первоначальную оригинальность и экстравагантность. Подчиняясь общему стилю монашеской жизни, буддийские монастыри-школы чань в позднесредневековом Китае ужесточили дисциплинарные нормы и стремились более строго регламентировать образ жизни чаньских монахов, что в конечном счете заметно сближало чань с иными функционировавшими в Китае сектами-школами буддизма.
· Не создавать письменных наставлений.
· Передавать истину вне учения, иным способом
Нужно признать, что рассматриваемый в этом разделе вид буддизма является привлекательным тем, что он даёт возможность последователям (ученикам) как бы самим находить «истину », достигать «просветления » и «мудрости », к состоянию которых гуру их только лично подводит (курирует процесс достижения определённого состояния «сознания человека»), а затем ученик как бы «идёт сам». Поэтому чань-буддизм притягивает людей, стремящихся к совершенству «своими силами » - с одной стороны , но, с другой стороны , тех, кто не может самостоятельно достичь в жизни психологического комфорта, который, как многим кажется, является признаком «совершенства», учат с помощью гуру.
Начнём рассматривать отличия тибетского буддизма, основанного на Махаяне и Ваджраяне от китайского чань-буддизма (который существовал в Китае несколько веков ранее формирования тибетского, но не имел серьёзной государственной поддержки ) на примере сравнения позиций спорящих сторон, известных современным знатокам буддизма.
После того как в Тибете длительное время проповедовал образцовый представитель классической индийской Махаяны, Шантаракшита (VIII век), постепенно стало выясняться, что между учением тибетской Махаяны и доктринами китайских (и некоторых корейских: в Тибете был достаточно известен своими проповедями Учитель Ким, также придерживавшийся чаньской традиции ) хэшанов
2. Во-вторых, Хэшан Махаяна отрицал ценность самих парамит , считая их мирскими добродетелями (за исключением праджня-парамиты ), способствующими улучшению кармы, но не имеющими никакого отношения к пробуждению и реализации природы Будды. С его точки зрения, следовало пресечь всякую кармическую активность вообще, ибо добрые дела также привязывают к сансаре, как и дурные.
3. В-третьих, Хэшан Махаяна в отличие от Камалашилы считал, что главным методом совершенствования является созерцание , направленное на достижение полной остановки мыслительного процесса и достижение состояния “недумания” (китайское у нянь ), при котором исчезают все различия и ментальные конструкты (викальпа ; китайское фэньбе ), равно как и субъектно-объектная дихотомия. Вслед за прекращением “думания” наша собственная природа, которая есть природа Будды, раскрывается немедленно и спонтанно. Камалашила же не признавал этот метод, считая его чисто отрицательным и не ведущим к пробуждению.
Многие исследователи считают, что реальная полемика в Самье велась в более широком плане, нежели между индийским и китайским буддизмом (и даже не между классической Махаяной и учением китайской школы Чань ), как это обычно считается. Масштабы полемики в Самье выходят далеко за эти рамки. Это полемика между двумя течениями и в индийском буддизме, и в махаянском буддизме вообще, ибо тезисы, выдвинутые Хэшаном Махаяной, отражали позиции, которых придерживались и многие буддисты в самой Индии (особенно в рамках тантрической традиции ). Теоретической её основой, несомненно, была теория Татхагатагарбхи
“Благодаря” этому воздействию учитель как бы передаёт, транслирует «пробуждённость» своего «трезвенного» (в терминах европейских переводов ) сознания
Поэтому чань-буддизм не отдаёт предпочтения строгим аскетическим ограничениям и отшельничеству, детализированной “канонами” религиозно-обрядовой практике и свободно согласуется с занятиями земледелием, литературой, живописью, боевыми искусствами.
«Зомбирование» психики образами «от учителя к ученику », не поддающимися сколько-нибудь вразумительному осознанию обоими сторонами (в этом виде буддизма доминирует как никогда безмерная интуитивно-образная составляющая, обусловленная в том числе отказом от изображений букв, образов, символов - от размеренных образов ) обеспечивает одновременно надёжную защиту от внешних (“канонических” и прочих лингвистических) вторжений в неё всего «несанкционированного»
Чань-буддизм учит :
Даже в жизни обычного человека бывают моменты, весьма напоминающие некоторые просветлённые состояния сознания, которым древние мастера Чань дали такие названия: «Исчез человек, остались обстоятельства»; «Исчезли обстоятельства, остался человек»
Человек становится действительно свободным лишь тогда, когда он даже не догадывается, что вообще существуют такие понятия как «свобода» и «несвобода».
Последнее - мечта всех толпо-“элитарных” региональных диктаторов и древних глобализаторов: создать единообразное стратифицированное по трудовому принципу бесчувственное к Добру и Злу общество
Буддистские практики направлены на вычищение их психики последователей-учеников всего того из «собственного Я », что мешает последователям обретать “свободу” по-буддийски. Методики буддийских психотехник строятся на принципе обнуления значимости алгоритмики психики «до зеркальной глади », которая была по Жизни организована вследствие «естественного » (без целенаправленного вмешательства учителя ) формирования психических стереотипов, эгрегориальных привязок, продукта собственного разумения и продукта, образовавшегося как «само собой разумение » после получения интуитивной информации Свыше. Буддийские практики начинаются с того, что всё, выделенное нами в предыдущей фразе жирным - что не укладывается в духовную культуру буддизма - постепенно удаляется из психики (в смысле того, что алгоримика этого перестаёт управлять мыслями и действиями людей), замещаясь алгоримтикой духовности буддизма методом «клин клином вышибают »
Чашка чаяНан-ин, японский учитель дзэн, живший в эпоху Мейдзи (1868–1912 гг.) принимал у себя университетского профессора, пришедшего узнать, что такое дзэн.
Нан-ин пригласил его к чаю. Он налил гостю чашку доверху и продолжал лить дальше.
Профессор следил за тем, как переполняется чашка, и, наконец, не выдержал: «Она же переполнена. Больше уже не войдёт».
«Также как эта чашка - сказал Нан-ин - Вы полны Ваших собственных мнений и размышлений. Как же я смогу показать Вам дзэн, если Вы сначала не опустошили Вашу чашу?».
Иными словами, буддийские практики начинаются с того, что учителя помогают ученикам избавляться от почти всего их прошлого психического (и биополевого) наследия - и объективно Доброго и объективно Злого - без разбора, оставляя лишь то, что соответствует буддийской духовности. Ясно, что главные стереотипы и соответствующие им полезные (не обязательно праведные но временно полезные для дела движения общества к социальной Справедливости ) привязки психики, организовавшиеся по жизни индивида в результате его интуитивного общения с Богом (либо через «Язык Жизни») вычищаются не в последнюю очередь: если бы это было не так, то буддийское общество раньше других стало бы на путь социальной Справедливости, поскольку его учителя владеют в совершенстве психотехниками, позволяющими помогать людям избавляться от их психологических привязок к неправедным духовностям . Однако сами буддийские учителя не различают объективные Добро и Зло
Естественно, что чем ближе к буддийской цивилизации (к её культуре и духовности) родился и рос будущий последователь буддизма - тем меньше в его психике учитель находит несоответствий духовности буддизма, и тем меньше усилий требуется гуру для вычищения всего “лишнего” из психики ученика для подготовки последнего к «просветлению».
Идеальным (для буддийских гуру) является вариант, когда духовность буддизма предаётся по наследству (от отца к сыну) либо хотя бы с детства гуру “работает” с учениками «глаза в глаза», передавая огромные массивы «духовности» - что невозможно передать методом словесности либо письменности. Последние всегда ограничены возможностями языковых конструкций и различиями в образах, которые закладывает учитель-гуру при письме и теми, которые возникают у ученика при чтении.
Именно поэтому чань-буддизм отказался от передачи духовности через “каноны”, слова и символику: если психика учеников недостаточно “вычищена” прежде чем они приступят к чтению “канонов”, слушанию гуру и усвоению символики - то образы, которые будут возникать в их психике, могут сильно отличаться от “нужных”. А при прямом “перекачивании” информации-образов (что сродни «зомбированию» полностью в обход сознания ) - потери смыслов минимальные. Последнее можно грубо уподобить влиянию на людей кино и телевидения (где образы подаются в готовом виде и информация в больших объёмах поступает в обход сознания); а лексическое восприятие той же информации можно уподобить чтению романа: в результате чтения одного и того же романа у разных людей возникают разные образы героев. Но если все они посмотрят фильм, снятый по этому роману - то образы героев будут почти одинаковые .
Но всё же “вычищению” психики (в смысле не только информационному вычищению, но главное - нейтрализации прежнего алгоритмического доминирования ) любой вид буддизма уделяет первостепенное внимание. Рассмотрим на примере чань-буддизма один из понятных методов вычищения из психики прежних стереотипов мировоззрения, мировосприятия с помощью «философско-лексического» тренинга, предшествующего в чань-буддизме йогической практике. При этом не надо забывать, что основным благонамеренным лозунгом чань-буддизма (как, впрочем, и других видов буддизма) является декларация о ненасильственной помощи ученику
«Если ты встретил на улице кого-то, кто постиг истину, ты не можешь пройти мимо молча и не можешь заговорить с ним. Как ты поступишь при встрече?».
«Когда ты хлопаешь в обе ладони, образуется звук. Теперь послушай, как хлопает одна ладонь!»
С помощью коанов ум искусственно ставится на грань абсурда и демонстрирует ученику его собственную беспомощность
Не удивительно, что после определённой подготовки по изменению психики (“вычищение” старых и “закачка” новых алгоритмов-привязок с помощью передачи огромного массива готовых образов от гуру к ученику ) психика ученика входит в период эгрегориальной «перестройки» (отстройки от старого духовного наследия и подключки к новому - “гармонично-божественному” ), который часто сопровождается соответствующими галлюцинациями - эгрегориальными наваждениями. В терминах и понятиях библейского христианства последние эквивалентны «голосу живого “Бога” », который слышали многие известные «пророки»
Последнее считается признаком непринуждённого вхождения в состояние «просветления» : в отличие от «просветления» искусственно достигнутого - учит Чань - интуитивное «проникновение в природу Будды»
«В комнату ворвался прохладный юго-восточный ветер
Я увидел, как вдоль по набережной, преградившей доступ прибою, прокатился камень, от его толчка берег раскололся, и сотни тысяч тонн воды устремились на улицы города
Речь идёт о «хаотизации сознания
Прерывании устоявшихся связей с окружением, что считается в равной степени как приближением к “нирване”, так и к реальной, а не символической смерти» - так говорят буддисты.
Действительно отключение прежнего жизнеобеспечивающего сопровождения для индивида может быть равносильно смерти: представьте себе это на модели компьютера. Что будет, если снести с винчестера все основные программы, которые поддерживали до этого его работу? - Компьютер “умрёт” для пользователя. А что нужно сделать, чтобы его “воскресить”? - Нужно “закачать” другие (либо функционально подобные ) программы. Разница между компьютером и индивидом в том, что компьютер может сколько угодно ждать в состоянии «смерти», а в индивида нужно “закачать” другую “жизнь” - пока он ещё «тёпленький».
За эгрегориальной перестройкой психики следят гуру. Но есть один нюанс: если из психики ученика уже “выкачено” всё его “лишнее” (для успеха буддийской инициации ) прошлое жизнеобеспечивающее сопровождение - ему либо умирать
Либо принять то, что предлагает гуру: ученик как правило выбирает последнее, поскольку деваться безвольному, лишённому «Я» субъекту (последнюю волю ученик сам отдаёт в “пользу” инициации ) уже некуда. В награду он получает возможность ощущений «нирваны».
Но только Бог знает, что полезного, а что вредного обрела психика конкретного человека в Жизни, поэтому лишь Он может быть настоящим Гуру для человека, а человек лишь с помощью Бога и своей доброй воли способен отделить объективно плохое от объективно хорошего - после чего (также с помощью Бога) заняться осознанным избавлением своей психики от всего плохого.
И сводились к следующему: не опираться на иероглифы , использовать передачу вне слов, прямо указывать на истинную природу человека, созерцая свою изначальную природу, стать Буддой. В реальности все эти принципы были сформулированы значительно позже того времени, когда жил Бодхидхарма.
Распространение буддизма в Китае
В VI в. Буддизм проник в Китай и получил там новую жизнь и новое имя - Чань. Первым патриархом буддизма в Китае, принесшим в 520 г. н. э. этот светоч из Индии, был Бодхидхарма. Он наставлял китайских последователей на истинный путь, и фактически заложил основу распространения буддизма в Китае.
«Первоначальной целью моего прихода в эту страну было передать закон во имя спасения страждущих: распустился цветок с пятью лепестками, а плод его сам собою созреет». Бодхидхарма. /2/
Бодхидхарма сводил все возможные пути Освобождения к двум: пути разума и пути праведного поведения. Путь разума есть прямое прозрение в сущность истин буддизма.
«Путь праведного поведения означает отсутствие умственных колебаний и изменений. Где бы вы ни находились, сохраняйте умственный покой и ни к чему не стремитесь. Подобно каменному утесу, даже в самую страшную бурю оставайтесь непреклонны. Отбросив все эгоистические мысли и чувства, спасайте всех, помогая перебраться на другой берег. Нет рождения, нет признаков, нет привязанности, нет отречения: в уме бодхисаттвы нет движения внутрь и наружу. Когда этот ум, не знающий движения наружу или внутрь, вступает туда, куда никогда нельзя войти, то это и есть вступление». Бодхидхарма. /2/
Девять лет Бодхидхарма пробыл в монастыре Сериндзи (Шаолиньсы, кит.), обучая второго патриарха: «Внешне не будь ни к кому, ни к чему привязан, а внутренне не имей страстного желания в сердце. Когда твой ум станет подобием отвесной стены, ты сможешь вступить на путь». /2/ Эка (Хуэйкэ, кит.) (487-593) стал вторым патриархом Чань буддизма. Он был очень скромным монахом, жил в низших слоях общества, и проповедовал учение от случая к случаю. Сердечность и теплота Эки покоряли слушавших его проповеди людей, и из-за этого он подвергался преследованиям со стороны священнослужителей, завидовавших его популярности. В возрасте ста шести лет Эка был казнён, оклеветанный одним из них. Преемником Эки стал Сосан (Сэнцань, кит.), третий патриарх. Когда-то он пришёл к своему учителю и сказал:
- Я страдаю фэн-ян, умоляю, очисти меня от грехов.
- Принеси мне свои грехи сюда, - сказал Эка, - и я очищу тебя от них.
- Когда я ищу их, они исчезают.
- В таком случае, я тебя уже совсем очистил. Отныне ищи убежища в Будде, дхарме и сангхе и пребывай в них. /2/
Так Сосан принял решение посвятить жизнь учению Чань. Он умер в 606 г., и четвёртым патриархом стал Досин (Даосинь, кит.) (580-651). При нём Чань разделился на две ветви: Ню-тоу-чань наставника Хою и школу Гунина.
Только вторая выдержала испытание временем, и именно поэтому Гунина (Хунчжень, кит.) и считают пятым патриархом Чань. У него было около пятисот учеников.
Шестым патриархом был Хуэй-нэн (Эно, яп.), знаменитый своей «Сутрой Помоста». Учитель разглядел его талант и передал ему свою рясу и вместе с ней сущность буддизма.
С течением времени буддийское учение приобретало известность, и, во времена династии Тан, благодаря усилиям шестого патриарха, достигло своего расцвета на китайской земле. После Хуэй-нэна чань раскололся на несколько школ. Школа Цаодун (Сото) и школа Линьчжи (Ринзай) до сих пор существуют в Китае и Японии.
Основы философии Чань
Мир явлений
Все явления, возникающие под воздействием причин и условий и становящиеся объектами мыслей и чувств, непостоянны, пусты, изменчивы, подобны кругам на воде или лопающимся пузырям. Живые существа, потакая вожделению, оказываются вовлечёнными в этот поток иллюзии, цепляются за него и страдают в течение бесчисленных эпох.
В этом огромном мире действуют неумолимые законы природы и кармы. Карма есть вселенский закон причин и следствий, распространяющийся в том числе и на моральную сферу. Действия живого существа рождают свои плоды и определяют его дальнейшую судьбу даже после смерти. Тот, кто оскверняет себя дурными действиями, уже в этой жизни может получить плод страданий, а в следующей жизни обрести рождение среди животных или в месте с плохими условиями. Благие действия наоборот создают благоприятные последствия и условия для дальнейшего Освобождения. Такие действия могут даже привести к рождению в «чистых землях» среди богов на какое-то время, но всё-таки человеческое рождение считается наиболее благоприятным, так как способствует размышлениям о глубоких жизненных вопросах и само по себе побуждает искать ответы, как бы толкая к просветлению. Есть кармические плоды, созревающие быстрее, есть созревающие медленнее. Пока все долги, связанные с дурными поступками не будут «оплачены», они будут привязывать к колесу рождений и смертей, как груз, не дающий взлететь. Хотя Просветление может в один момент сжечь карму и порвать все оковы, те, кто погряз в грехах, едва ли могут надеяться на скорое освобождение, если не изменят свою жизнь и не избавятся от невежества и заблуждений.
Корнями невежества в Чань считаются представление о «я» и отождествление себя с телом, умом или чувствами. Тело человека в соответствии с Чань представляет собой пять скандх (совокупностей): форму, ощущение, восприятие, волеизъявление и сознание. Чаньский монах Юн-цзя (665-713 гг.) сравнивал их с облаками, плывущими по неизменному небу. Будда говорил, что получить человеческое тело - большая удача. Поэтому нужно воспользоваться таким редким стечением обстоятельств и относиться к телу бережно, содержать его в чистоте и здоровье, не забывая, что это та лодка, которая поможет человеку переплыть реку страданий. Ум же подобен веслу этой лодки. Если человек думает о дурном, то идёт к дурному и страдает. Если думает о благом, его сознание очищается. Если же ум будет просто чист и никуда не устремлён, это и есть свобода, это и есть пребывание в изначальной чистоте. Последователь Чань должен осознать ту истину, что он не тело. Тело, и его чувства стоят в одном ряду с другими материальными объектами и явлениями. Вот пролетела птица, а вот у вас заболела рука. Ни птица ни рука не есть вы. Это просто явления, проплывающие в сознании. Будда говорит: "о том, что является непостоянным и подвержено страданию и изменениям, нельзя справедливо сказать: «Это принадлежит мне, это я, я являюсь этим»/3/. Как только эта истина глубоко осознана, человек уже не боится боли и даже смерти, ведь фактически он не может умереть никогда. Раз он появился в этом мире в теле по какому-то закону, то по этому же закону появится ещё после смерти, и будет возрождаться снова и снова, пока не освободится.
Ощущение своего «я» со временем тоже меняется. Человек ощущавший себя слабым и маленьким, впоследствии может отождествлять себя с силой и величием, трусливый может стать смелым и т. д. Это непостоянное «я» конечно не является настоящим Я. «Я» - лишь набор качеств, принадлежащих человеку. Истинное Я - это неизменный стержень, на который, как ёлочные игрушки нанизаны различные свойства, с которыми невежественный человек себя отождествляет. Он думает, что он игрушки, а на самом деле является стержнем. Стержень - чистое сознание, природа Будды. Из чувства «я» происходят три яда, отравляющие душу человека: влечение, гнев и неведение. Когда Просветление достигнуто, нет «я», и больше нет страданий, так как страдания происходят из эгоистичности, «я».
Пространство и время, пять скандх, и чувство эго подобны иллюзии. Они находятся лишь в сознании и порождаются бурлящим потоком мыслей. Во время практики медитации сознание поднимается над этой иллюзией и познаёт Высшее. Когда просветление достигнуто, пропадает чувство времени, которое вечно куда-то спешит, чувство «я», которому вечно что-то нужно. Мир, оковы которого больше не имеют силы, словно бы превращается в рай, а живые существа видятся в своей изначальной святости. На смену разделению и борьбе приходит единство и гармония. Уже нечего прибавить и нечего отнять.
Природа Будды и медитация
Сознание обычного человека наполнено всевозможными мыслями, образами, оно нередко омрачается гневом, завистью, алчностью, страданиями. Но что есть сознание само по себе? Это чистое лучезарное сознание подобно свету, не имеющему формы, но способному видеть истину. Это ничем не омрачённая природа Будды, исполненная любви, мудрости и сострадания ко всем живым существам, от века свободная и счастливая. Она подобна чистому небу, свободному от туч. Каждое живое существо изначально счастливо и свободно и имеет природу Будды, которая является как бы основой всего сознания, мудрой, незатронутой, неиспорченной. Это словно радостный ребёнок, живущий где-то глубоко в душе человека. Путь буддиста в том, чтобы сбросить все оковы существования, все помрачения, очиститься от всякой душевной грязи, отречься от мелочных привязанностей и отправиться в превосходящий всё полёт духа, в котором уже не будет горя и страданий, а лишь свет неописуемо прекрасной Истины.
«Лотосовая сутра» повествует о сыне богатых родителей, который в юности ушёл из дома и долгие годы скитался как нищий. Всё это время за подкладкой его одежды был зашит бесценный драгоценный камень. Но он не знал об этом. Точно также сокровище природы Будды есть у всех, но по тем или иным причинам скрыто. Есть путь, чтобы открыть его вновь - медитация. Сознание Будды невозможно поймать, заполучить или достигнуть. Оно уже достигнуто, уже присутствует в каждом. Его нужно лишь очистить, как пыльное зеркало. Медитация, постепенно проясняя сознание, делает его кристально чистым, восприимчивым и в то же время спокойным и устойчивым.
Медитация Чань может буквально преобразить видение жизни. Обычно, когда человек смотрит на какой-нибудь предмет, в его уме возникает целый ворох мыслей, каким-то образом относящихся к этому предмету. Человек начинает соотносить его с другими, идентифицировать свойства, вспоминать название предмета, и связанные с ним ассоциации, в итоге сам предмет как бы теряется за этой пеленой слов. Тот, кто не умеет просто непосредственно смотреть, не сможет увидеть многое. Например, красоту цветка, которая потеряется, пройдя через все «фильтры» идентификации ума. Так человек будет видеть только свои мысли и образы, относящиеся к цветку, но не сам цветок. Чтобы видеть, нужно, прежде всего, научиться как бы отключать мысли, оставаясь в простом созерцании. Такое неразличающее сознание достигается в практике «чистого взирания», когда медитирующий, наблюдая за внешним миром, не анализирует, не идентифицирует и не ассоциирует увиденное, а просто смотрит., не примешивая свою мысль.
Хорошей иллюстрацией этому может быть следующая история: Как-то раз три буддийских монаха предприняли путешествие с целью взглянуть на знаменитую картину, изображающую пион. Один из монахов, увидев картину, воскликнул: «Прекрасный пион!» Другой заметил: «Не слишком доверяй своим чувствам». Третий, самый старший монах, вздохнул: «Картина уже испорчена».
Интеллект не есть мудрость. Мысли, ассоциации, подходы, концепции выработанные человеком в течение жизни - всё это препятствия для очищения сущности. Мысль разделяет мир. Ясный ум свободный от мыслей, видит лишь единство.
«Безмолвное озарение» - это стиль медитации, появившийся в традиции Чань в XI в. Её связывают с именем наставника Хун-чжи Чжэн-цзюэ из школы Цаодун. Цель этой практики - ясное сознание, свободное от бремени мыслей. Эта медитация очень похожа на тибетскую практику «махамудра» и индийскую «шамат-хавипашьяна» (безмятежность-прозрение). Её метод - отпустить все помыслы и непосредственно войти в состояние Чань. Сделать это однако не так просто. Чтобы преодолеть многолетнюю обусловленность, нужно время.
Сознание свободное от мыслей… Могут спросить, а что же существа, которые не умеют думать как человек? Если у них нет мыслей, значит, они уже всё постигли и являются просветлёнными? Конечно, у многих живых существ нет мыслей-слов, как у человека, но есть мысли другого характера, например мысли-образы. Какое-нибудь насекомое, сосредоточенное на том, чтобы такого скушать, очевидно, думает об этом в образах понятных ему. К тому же если посмотреть, как несознательны и несвободны многие из них в своей жизни, можно сделать вывод, что они находятся под тяжким бременем помрачений. Практика медитации позволяет взглянуть на мир другими глазами, увидеть удивительную яркость, красоту, гармонию, которые в обычном состоянии остаются незамеченными. С глаз словно бы снимается пелена. Однако без усердия, её не так просто понять. Когда существо в целом очищено, всё является тем, чем является, и свободно от какого-либо контекста. Бесчисленное множество предметов и ощущений проносятся мимо, но это не имеет никакого особенного значения. Сансара отпущена. Пусть течёт своим путём.
Во время классической медитации Чань нужно уметь отвлечься от объектов чувств. Это первая привязанность, которую необходимо разорвать. После этого остаётся ум, бегавший за этими объектами; но привязанность к уму также должна быть уничтожена.
Современный наставник Шэн-янь сравнивает ум с голодным быком. Во время медитации этот бык всё время рвётся пощипать травки, то есть ум ищет все возможные способы отвлечься от практики и заниматься блуждающими мыслями. Нужно постоянно следить за ним и возвращать на место, иначе в медитации будет мало пользы. «Вы должны превратить живого быка в железного. Железные быки никогда не испытывают голода, и трава ничего не значит для них». Успокоить ум может быть довольно сложно, особенно если пытаться делать это силой. Когда медитирующий пытается насильно прогнать мысль, для этого ему нужна ещё одна мысль, тем самым хаос в уме только усиливается. Однако если относиться к мыслям безразлично, просто наблюдая их, они постепенно растворяются. Всё дело в практике. Те, кто далеко продвинулся по пути, могут медитировать даже во сне. Вот любопытная чаньская история.
Два брата, последователи Чань, как то раз отправились в паломничество. На привалах младший брат бросал свою ношу, садился на землю и начинал медитировать, в то время как старший брат ложился и засыпал. На каждой остановке младший брат всё больше сердился на него, и, наконец пригрозил своему спутнику, что покинет его. Старший брат удивился:
- А что плохого в том, что я сплю?
- Мы должны практиковать, а надлежащая практика - это сидячая медитация - ответил младший.
Тогда старший брат прочитал ему следующую строфу из «Песни о Просветлении» Юн-цзя Сюань-цзюэ:
- Чань - в том, чтобы идти; в том, чтоб сидеть;
В словах иль тишине, в движенье иль покое - сущность неизменна.
Спокоен будь, хоть пред тобою острый меч,
И даже если яд тебе дают, покоя не теряй.
Младший вдруг понял, что брат не просто спит, а медитирует во время сна!
- Возможно, ты достиг того уровня, когда сон может быть практикой, но я ещё не добрался до него. Для меня это не подходит
- Что именно не подходит?
- Мое сознание еще не успокоилось
- А на чём твое сознание должно успокоиться?
Когда младший брат услышал эти слова, он осознал тщетность усилий, которыми он пытался успокоить своё сознание, они лишь делали его ещё более напряжённым, ещё больше рассеивая ум. И в тот же миг его сознание стало спокойным, ясным и лучезарным, освободившись от принуждений и насилия. Непривязанность - ядро чань. Не нужно привязываться ни к чему, даже к учению, даже к самоосуществлению. Известен случай, когда буддийские монахи грелись у костра, разведённого из деревянной статуэтки Будды. Отбросить самоосуществление как мёртвый груз бесполезного долга, как ненужное бремя, которое сам на себя возложил - разве это не начало вечных каникул?!
Буддийская практика - это не молчаливое скучное сидение в позе лотоса. Шестой патриарх Хуэй-нэн жёстко критиковал такое невежественное представление. Он говорил, что люди, медитирующие подобным образом, занимаются бесполезным делом, уподобляют себя бесчувственным вещам и сами строят себе тюрьму. В «Сутре Помоста» Хуэй-нэн выделил следующие основы Чань: не-мысль, отсутствие признаков, не-связанность. Поток мыслей должен течь свободно, но сознание не должно задерживать его и привязываться к той или иной мысли этого потока, в противном случае рождается привязанность, некий блок в сознании. Отрешаясь от привязанности к форме, признакам предметов и явлений, сознание очищается. Эта отрешённость должна сохраняться во всех обстоятельствах и тогда рано или поздно придёт прозрение. Сознание должно покоиться в собственной присущей ему чистоте, если же оно цепляется за непостоянный мир, то его будут разрывать страдания. Пусть всё будет на своём месте.
Осознанность
Медитация Чань - это, прежде всего, осознанность. Чтобы понять, что удерживает в мире страданий, какие силы властвуют над сознанием и как управлять ими, необходимо быть очень чутким и наблюдательным. Поэтому важно тренироваться в осознанности. Для начала научиться осознавать тело, затем ум. Чем лучше становится это умение, тем глубже можно заглянуть и тем большие преобразования можно совершить. Посредством практики можно научиться как бы отстраняться от определённых фактов сознания, смотреть на них со стороны и управлять ими. Интересен тот факт, что осознание помрачения само по себе уже делает большую часть работы по его устранению. Если осознанность велика, человек может управлять своим гневом, страхом или страстным вожделением, не допускать их в свой ум.
Как много человек в своей жизни делает бессознательно, автоматически. Он словно не живёт, а спит. Чань призывает к сознательности. Нужно внимательно относиться к каждому действию, уметь сосредотачиваться и наблюдать. В этом наблюдении открывается красота. Жизнь превращается во что-то осмысленное и уникальное. Вы словно смотрите интересный фильм с собой в главной роли. Человек, тренирующий осознанность, через какое-то время может ужаснуться, взглянув в лица других людей, настолько они покажутся спящими. После этого ему уж точно не захочется возвращаться в это состояние. Сознательность - это признак, отличающий взрослого от ребёнка, и бодрствующего от спящего. Все мы видели маленьких детей, которые с трудом могут удерживать свой ум и управлять телом. Впоследствии, как известно, эти умения выправляются, но обычно не идут дальше некой общественной нормы. Чань-буддисты продолжают расти, и совершенствоваться в этом направлении. Даже состояние сна может быть осознанным. Человек, достигнувший такого совершенства в практике, знает, что он спит, с какого бока на какой переворачивается и т. д. И его сон позволяет отдохнуть гораздо лучше чем обычному человеку, ведь он действительно отдыхает, а не волнуется из-за множества снов и мыслей, беспрестанно и без всякого спроса являющихся в неосознанный ум обычного спящего. Будду, просветлённого, можно считать окончательно выросшим человеком, окончательно пробудившимся. Он конечно ни капельки не похож на угрюмых высушенных исковерканных жизнью «взрослых», которых мы привыкли видеть в повседневной жизни, зато у него очень много общего с маленькими детьми - он счастлив, свободно себя чувствует, не боится, непринуждённо и непосредственно ведёт себя и т. д. Единственная разница в осознанности.
В монастырь решаются уйти немногие, но медитировать может каждый. Для этого нужно только желание. Правильная медитация даёт как минимум удивительное ощущение лёгкости, ясности, покоя и обострения чувств. Тому же, кто действительно решил открыть самые глубокие тайны жизни, потребуется усердие и терпение. Ум начинающих практикующих настолько неустойчив, что чаньские наставники рекомендуют медитировать в уединении. Именно для этого буддисты отправляются в горы и леса. В таких замечательных местах даже житель мегаполиса может почувствовать вкус чего-то самого-самого важного, вкус свободы.
Просветление
Просветление практически невозможно объяснить словами, но, тем не менее, оно представляет собой цель всей практики Чань. Это нечто непостижимое рассудком, это переход на новый уровень сознания, в новое измерение существования, освобождение от страданий, бесконечное неописуемое блаженство. Воистину, Просветление можно назвать абсолютной целью жизни, способной успокоить любое сердце, удовлетворить любой ум, осыпать бесценными духовными дарами каждого. Его называют предельным состоянием сознания, в котором исчезают все преграды и сомнения. Действительное знание об этом доступно, пожалуй, только продвинутым мистикам, но каждый, кто посвятил себя духовному пути, рано или поздно узнает всё. Буддисты верят, что в конечном счёте все живые существа будут спасены и перейдут в Нирвану.
Существует шесть парамит (совершенств), способствующих Пробуждению: щедрость, нравственность, терпение, усердие, медитация и мудрость. На пути к Просветлению лежит восемь сфер освобождения, соответствующих определённым состояниям сознания.
- освобождение благодаря созерцанию оскверненности в связи с формой;
- освобождение благодаря созерцанию оскверненности без связи с формой;
- освобождение от желания благодаря созерцанию чистоты;
- освобождение в состоянии безграничного пространства;
- освобождение в состоянии безграничного сознания;
- освобождение в состоянии несуществования;
- освобождение в состоянии ни наличия, ни отсутствия мысли;
- освобождение, в котором присутствует пресечение ощущения и восприятия.
Девятый уровень - есть окончательное освобождение от сансары, всецелое Просветление, которое достигается, когда человек не испытывает привязанности к изменчивому существованию.
Эти состояния сознания сложно описать, но можно самостоятельно исследовать при помощи практики.
«В конце пути ждёт свобода. До этого - терпение» - говорит Будда. Рано или поздно усердно практикующий чань, подходит к вратам сансары - круговорота рождений и смертей. Прежде чем выйти из них, ему предстоит миновать три порога этих врат. Первый порог называется «чу чань» - «начальный чань». Когда преодолены сомнения и изучение чань начинает приносить свои плоды, человека посещает озарение, ни с чем не сравнимое и неописуемое переживание собственной природы и истинной природы всего сущего. Но это лишь проблеск Просветления, как будто тёмной ночью вдруг ударила молния, и вы на мгновение увидели всё с потрясающей чёткостью. Когда это происходит, первый порог преодолён и вера в учение крепнет. «Цэн гуань» - это второй порог врат, правда сложно назвать его просто порогом, «цэн гуань» сравнивают с самым настоящим горным кряжем, каждое его препятствие - это собственное помрачение человека, и нужно идти через него не смотря ни на что, разрывая цепь за цепью, снимая оковы, побеждая самого себя во имя Свободы. Иногда может казаться, что навеки потерялся в этом тёмном ущелье, иногда приходится двигаться практически вслепую, но вера в то, что где-то там за тёмными горами светит Солнце, вселяет надежду и заставляет двигаться дальше. Всё выше и выше, пока, наконец, человек не оказывается на вершине. Последний порог носит название «то гуань», «тюремный проход», пройдя сквозь который, человек достигает Освобождения, Нирваны. Вот оно, Солнце! Остаётся только взмахнуть крыльями!
Просветление в буддизме очень напоминает момент единения с Богом в других религиях. Нирвана чань походит на безличного Брахмана индуизма, на Царствие Божие христианства. Наверное, различие только в терминологии исследователей духовного мира. Кстати говоря, Чань-буддисты с уважением относятся к другим религиям. Чтобы стать буддистом, не нужно отрекаться от своей веры, например можно быть христианином, ходить в церковь, и в то же время чтить учение Будды, жить в соответствии с ним, практиковать медитацию.
Дух Чань
Чань своеобразен. Это далеко не копия индийского буддизма. В нём есть присущий только ему романтизм, оригинальный, порой кажущийся парадоксальным, подход к проблемам жизни, особые методы практики. Дух Чань свободен, он вне обычной повседневной жизни, и в то же время вплетён в неё, проявляясь в искусстве, мастерстве сражений, стиле общения между людьми, понимающими Чань.
Вот две истории, иллюстрирующие различие подходов индийского и китайского буддизма в отношении к проблеме освобождения от привязанностей.
«Брахман по имени Черные Когти принес однажды Будде два огромных цветущих дерева, которые он мог держать в руках при помощи магической силы. Будда позвал его, и когда брахман ответил, он сказал:
- Брось их.
Брахман бросил к ногам Будды одно из деревьев. Будда снова повторил сказанное. Тогда Черные Когти бросил и другое дерево. Однако Будда продолжал повторять свою команду. Брахман сказал:
- Мне больше нечего теперь бросать. Что ты от меня еще хочешь?
- Я вовсе не хотел, чтобы ты оставил свои деревья, - сказал Будда. - Я хотел, чтобы ты оставил свои шесть объектов чувств, свои шесть органов чувств и шесть сознаний. Когда все они сразу отброшены и когда не остается уже больше ничего, что бы следовало отбросить, тогда-то и достигается освобождение от оков рождения и смерти» /2/.
А вот другая история, иллюстрирующая чань.
«Один монах пришел к учителю и спросил:
- Что если человек ничего не приносит с собою?
- Брось это, - немедленно сказал Дзесю.
- Что же ему бросить, если он ничем не обременен?
- Если так, то носи это с собой».
Индийский буддизм старается помочь и всё разъяснить, даёт конкретный метод. Чань действует как бы в обход интеллекта, пробуждая интуицию ученика, подталкивая его к Просветлению. В методе есть что-то скучное, что-то обязывающее, сковывающее, поэтому мастера чань применяли хитрые приёмы, для того чтобы ученик сам начинал ощущать необходимость продвижения, и не «тянули их за уши» к Освобождению. Так, например, была разработана система коан, которая состояла в размышлении над хитроумными историями и утверждениями, загадками, не имеющими логических решений. Например.
«Однажды Манджушри стоял перед воротами, когда Будда воззвал к нему:
- Манджушри, Манджушри, почему ты не входишь?
- Я не вижу ничего по эту сторону ворот. Зачем мне входить? - отвечал Манджушри».
Или вот ещё пример коана:
«Однажды Лю-кен сказал Нан-чжуаню:
- У меня дома есть камень, который сидит и лежит. Я собираюсь высечь из него Будду. Могу ли я это сделать?
- Да, можешь
- А могу я не делать этого? - продолжал Лю-кен.
- Нет, ты не можешь сделать это - ответил Нан-чжуань».
Усилие учеников постичь истину, скрывающуюся за пределами слов коана, в результате должно было в самый неожиданный момент вывести их за эти пределы. Чаще всего это происходило внезапно или в момент отчаяния, когда ученик уже опускал руки, не надеясь решить коан.
Чаньские наставники нередко прибегали и к более конкретным методам. Ударить ученика посохом по голове - это акт сострадания, ведь если он по другому не понимает, сгодится и такой способ. Цель такого «рукоприкладства» всё та же - вырвать человека из тьмы иллюзии любой ценой. Удивительно, но это помогало. И ученики, избитые, но достигшие просветления, от всего сердца благодарили мудрых наставников.
Чань тонок, неуловим. Прост, но в тоже время сложен. Для его понимания достаточно одного мгновения озарения, но могут уйти годы, даже века, прежде чем оно произойдёт. Его истины не от рассудка, но глубже их не сыщешь. Цель чань - достижение Просветления, но это достижение не в обычном смысле, это достижение недостижения, умиротворённость. Практика должна быть свободна от какого бы то ни было насилия. Желания избавиться от чего-либо, противостоять чему-либо или к чему-то стремиться - только мешают. Тот кто желает стать великим, совершенным, всесильным, «просветлённым», тот не понимает самой сути буддизма, кроткого и смиренного, не желающего ДОСТИГАТЬ, побеждать всех и вся, а лишь держаться истины, уже живущей в сердце и бережно очищать её от мирского налёта. Буддист просто хочет быть счастливым. Для современного жителя города может показаться невозможным и чудовищным счастье без обилия чувственных наслаждений. Между тем у наиболее искренних последователей буддизма практически не было собственности: одно платье, да чаша для подаяния. Хань-шань говорил: «Горы - моя подушка, облака - мое одеяло, земля - моя постель, океан - моя купальня». Однако духовное сокровище, которым они обладали, было поистине бесценным! Свободные от жажды власти богатства и славы, они были куда счастливее любого богача с неуёмными потребностями.
Чань в недостижении, но буддистов никак не назовёшь безвольными или пассивными. Духовный порыв является, пожалуй, главной действующей силой всего пути чань. Это ярко иллюстрируют обеты бодхисаттвы, провозглашённые Хуэй-нэном в «Сутре Помоста»:
«Клянусь спасти все живые существа, сколь бы бесчисленны они ни были! Клянусь уничтожить все клеши, сколь бы бесчисленны они ни были!
Клянусь постичь все дхармы, сколь бы бесчисленны они ни были!
Клянусь успешно завершить Путь Будды, сколь бы непревзойденным он ни был!».
Чань парадоксален, и может поначалу оттолкнуть кажущейся недоступностью, но при более глубоком знакомстве он открывает свои сокровищницы и очаровывает. Министр Чжан Шан-ин, живший во времена династии Сун, ненавидел буддизм и даже решил написать трактат, опровергающий буддийское учение. Когда он размышлял над тем, как начать критику, к нему подошла жена и спросила, что он собирается написать. Чжан Шан-ин ответил, что хочет доказать, что природы Будды не существует. Его жена ответила: «Если такой вещи, как природа Будды, не существует, что же тогда критиковать? Зачем нападать на что-то нереальное? Если ты поступаешь так, то только помогаешь ему стать реальным. Если ты хочешь возражать против чего-то, должно быть что-то, против чего ты возражаешь. Если ничего нет, это похоже на хлопок одной ладони. Твоя ладонь движется в пустом пространстве, не производя звуков» /1/ Услышав слова жены, Чжан Шан-ин почувствовал себя дураком. После этого он стал усердно изучать Чань. И чем больше он читал буддийские книги, тем сильнее становился его интерес. В итоге он достиг Просветления.
Чань никак не назовёшь скучным. Остроумия, иронии, оригинальности и юмора ему не занимать. "Однажды наставник Бай-чжан увидел Хуан-бо, своего ученика, уже достигшего просветления. Хуан-бо лежал в углу зала для медитации, удобно устроившись на полу. Бай-чжан разбудил его, но когда Хуан-бо увидел, кто это, он занял прежнее положение и продолжат спать. Бай-чжан подошел к другому ученику, который сидел, глубоко погруженный в медитацию, и коснулся его подушки доской для благовоний. Затем он указал на Хуан-бо и сказал: «Ты, бездельник! Смотри, как усердно трудится Хуан-бо. Чего ты дрыхнешь?» /1/
Вот так уже на протяжение долгих веков в тихих монастырях неведомые остальному миру скромные монахи чань следуют должно быть самому великому пути, которому может следовать человек, пути вглубь собственной души. При этом нельзя забывать,что с точки зрения практики,Чань является практикой особого рода и нуждается в создании особых условий,особенно в современном мире,поэтому,к сожалению,многие неподготовленные адепты часто тратят время в медитационных залах с низкой эффективностью.Также обычно считается,что если практикующий может все отбросить и заниматься только следованием по пути к просветлению-кит. 顿法门 -то у него есть чаньские корни,если нет,то надо идти постепенным путем,при этом в современном мире лучше всего следовать способам,предлагаемым Ваджраяной.
Чаньская поэзия
Многие великие наставники китайского буддизма были людьми творческими и любили выражать истины чань через искусство, в частности, поэзию. Так монах Хун-чжи написал в XII в. поэму «Безмолвное Озарение».
Хун-чжи Чжэн-цзюэ (1091-1157)
БЕЗМОЛВНОЕ ОЗАРЕНИЕ
Безмолвно и спокойно забываешь все слова,
И ясно и открыто, пред тобой Оно возникнет.
Когда его постигнешь, времени нет меры.
Познав, вернется к жизни окруженье.
Предельно лучезарно яркое сознанье,
Чудесно озарение без мрака.
Луны явленье, звезд река,
Под снегом сосны, облака на пиках.
Во мраке, светом полнятся они.
В тени, они лучом мерцают чудным.
Как сновиденье журавля в пустом пространстве,
Как гладь воды недвижная в пруду осеннем,
Бессчетные эпохи растворятся.
Не отличима от одной другая.
Забыты в озаренье все порывы.
Где существует это чудо?
Сиянье с чистотою прогоняют мрак